Неточные совпадения
Новое учение не давало ничего, кроме того, что было до него: ту же жизнь, только с уничижениями, разочарованиями, и впереди обещало — смерть и тлен. Взявши девизы своих добродетелей из книги старого учения, оно обольстилось буквою их, не вникнув в
дух и глубину, и требовало исполнения этой «буквы» с такою злобой и нетерпимостью, против которой остерегало старое учение. Оставив себе одну
животную жизнь, «новая сила» не создала, вместо отринутого старого, никакого другого, лучшего идеала жизни.
— А вы — не
животное?
дух, ангел — бессмертное создание? Прощайте, Вера, мы ошиблись: мне надо не ученицу, а товарища…
Россия
духа может быть раскрыта лишь путем мужественной жертвы жизнью в
животной теплоте коллективной родовой плоти.
Исключительное господство душевности с ее
животной теплотой противится этой освобождающей жизни
духа.
Гении, заключенные то в колодезе, то в глиняном сосуде, люди, превращенные в
животных, очарованные рыбы, черная собака, которую сечет прекрасная Зобеида и потом со слезами обнимает и целует… сколько загадочных чудес, при чтении которых
дух занимался в груди!
«Я не задыхаюсь от радости, как
животное, — говорил он сам себе, —
дух не замирает, но во мне совершается процесс важнее, выше: я сознаю свое счастье, размышляю о нем, и оно полнее, хотя, может быть, тише…
Се глаголет господь костем сим: се аз введу в вас
дух животный…
— Да так… Ух, батюшки!.. Дайте
дух перевести!.. Дурачье!
животные! разбойники!..
Николай Иванович. Да, если ты умрешь за други свои, то это будет прекрасно и для тебя и для других, но в том-то и дело, что человек не один
дух, а
дух во плоти. И плоть тянет жить для себя, а
дух просвещения тянет жить для бога, для других, и жизнь идет у всех не
животная, по равнодействующей и чем ближе к жизни для бога, тем лучше. И потому, чем больше мы будем стараться жить для бога, тем лучше, а жизнь
животная уже сама за себя постарается.
Безгрешно то, в чем нет сознания единого с богом и со всем живым
духа. От этого безгрешно
животное, растение.
Внешние препятствия не делают вреда человеку сильному
духом, ибо вред есть всё то, что обезображивает или ослабляет, — как бывает с
животными, которых препятствия или озлобляют, или ослабляют; человеку же, встречающему их с тою силою
духа, которая ему дана, всякое препятствие только прибавляет нравственной красоты и силы.
И то, что змей вовлек жену в разговор о Боге, вступил с ней в духовное общение на такой почве, которая всецело составляла достояние их супружеского любовного единомыслия, явилось со стороны жены уже духовной изменой Адаму, как бы духовным любодейством с загадочным существом, по плоти принадлежащим к
животному царству, по
духу же к какому-то чуждому и недоброму, для нее доселе неведомому миру.
Тожественность личности воскресшей с ранее жившею установляется единством сверхвременного и бессмертного человеческого
духа, оживляющего тело, а чрез посредство
животной души индивидуальность сообщается и телу.
Далека от человека жизнь природы; «
духом немым и глухим» полна для него эта таинственная жизнь. Далеки и
животные. Их нет вокруг человека, ом не соприкасается душою с их могучею и загадочною, не умом постигаемою силою жизни. Лишь редко, до странности редко является близ героев Достоевского то или другое
животное, — и, боже мой, в каком виде! Искалеченное, униженное и забитое, полное того же мрака, которым полна природа.
Психе, как указывает Нэгельсбах, есть у Гомера принцип
животной, а не духовной жизни, это, сообразно первоначальному значению слова, — «
дух», дыхание человека. Покинув тело, эта психе-душа улетает в подземное царство в виде смутного двойника умершего человека, в виде тени, подобной дыму. (Она лишена чувства, сознания, хотения. — как раз всего того, что составляет «я» человека, его душу в нашем смысле.)
Человек не только
дух, он сложного состава, он также и
животное, также и явление материального мира, но человек также и
дух.
Биологически человек не отличается от
животного, он отличается от него лишь по принципу, стоящему выше жизни, по принципу
духа.
Основным для него является противоположение не человека и
животного, а личности и организма,
духа и жизни.
Шелер установил четыре типа антропологических учений: 1) еврейско-христианский, творение человека Богом и грехопадение; 2) антично-греческий, человек, как носитель разума; 3) естественнонаучный, человек, как продукт эволюции
животного мира; 4) теория декаданса, возникновение сознания, разума,
духа как биологический упадок, ослабление жизни.
Они вскочат, они заорут, они завоют, как
животные, они забудут, что у них есть жены, сестры и матери, они начнут метаться, точно пораженные внезапной слепотой, и в безумии своем будут душить друг друга этими белыми пальцами, от которых пахнет
духами.
Он вскрывал внутренности
животных и собирал необыкновенные травы…Однажды он толок что-то в железной ступе, и из ступы с страшным треском вышел нечистый
дух в виде синеватого пламени.
Святые при этом возвращении всего в Бога как бы выступят своим
духом из пределов своей природы и пределов всего сотворенного, объединившись с Богом и в Боге, так что в них как бы не останется уже не только ничего
животного и ничего телесного, но и ничего человеческого, ничего природного; в этом будет замечаться их «обожествление».
Высочайшее его благо, высшая пища его
духа или пара
животного, заключалось в том, чтобы находиться при первом человеке в империи.
«По собственным моим силам я столь же слеп, как и всякий другой человек, и столь же немощен, но в
духе Божьем видит врожденный
дух мой сквозь все, однако же не постоянно, а тогда лишь, когда
дух Любви Божьей прорывается через мой
дух, и тогда становится
животная природа и Божество единым Существом, единым разумением и светом единым.
Красивое, сытное
животное, казалось, не бежало, а летело. От этой,
дух захватывающей езды, Дарья Николаевна очнулась.
Теперь это был настоящий сумасшедший, словам которого не всякий согласился бы верить, но любитель правды и добра должен с сожалением смотреть, как отходит этот
дух, обремененный надетыми на него телесными болванами. Он хочет осчастливить своим «
животным благоволением» весь мир, а сила вещей позволяет ему только вязать чулки для товарищей неволи.